Разумеется, подготовка к празднику в Эверстейте не оставила равнодушным маленького полурослика. Который, хоть и не планировал выступать, а от места среди жюри в девятый раз отказался, всё-таки, на минуточку, окончил Высший Колледж Искусств! Так что, конечно, он, может, за неделю в баню сходил! Может, за месяц готовился к таинству!
Но шутки врозь. На торжество действительно следовало одеться по моде, а кто же может в этом помочь, как не Донна Белладонна, выдающаяся модельер! К тому же, через какое-то там пятое колено она приходилась Ромке троюродной сестрой его двоюродной тётушки по линии деда, так что лалафель отправил пару писем, сделал один звоночек. Увы, как оказалось, госпожа Беладонна не смогла принять его заказ, ибо находилась под следствием: Префекториум заинтересовался некоторыми её делишками насчёт поросят и недвижимости. Но озадаченному пятиюродному племяннику всё же дали координаты одного эльфа, тонкого и ранимого, который "молодой вундеркинд и будущий законодатель мод всего континента". Ромка вздохнул, набрал другой номер, — и уже через пять дней его подозвал босоногий мальчишка и повёл на почтовую станцию. Там полурослика уже ждал заколоченный деревянный ящик, тяжёлый и тихо позвякивающий.
Заинтригованный Ромка с небольшой помощью парочки почтовых бородачей всё же открыл его, явив миру набор праздничной одежды, пошитой юным эльфийским протеже Донны Белладонны. Внутри лежали: невозможно, невообразимо крутые высокие ботинки с кучей ремешков и пряжек, да на шнуровке и грубой подошве, чёрные кожаные штаны со шнуровкой по бокам и чёрная же туника в интересных тёмных узорах, лишь по краям окантованная узором под пламя. Обнаружилось, впрочем, что на груди, помимо рунических узоров и стилизованых тёмных черепков, издалека незаметных, сияла белоснежная буква "А" в кружочке. Ромка за голову схватился — о чём думает этот эльф? Что за пижонство? Что за попытки одеть его в какого-то сектанта? Нет, лучше голым ходить по Эверстейту, чем обнаружить такую пошлость вкуса.
Почтовые бородачи, увидев такую оказию, не выдержали и грохнули молодецким хохотом. Ромка закрыл лицо руками. Ну и шуточки у тётушки Донны! Её протеже, конечно, знал толк в одежде, как и полагается эльфу. И все свои знания применил для этой посылки, ничего не утаил, не пожалел. И поэтому, во избежание, писем тётушке в ближайшее время Ромка больше решил не писать. Но одеяние, если честно, чем дальше, темб больше нравилось полурослику. А что! А что! Очень смело, стильно и молодёжно!
"Надеюсь, я его надену не задом наперёд", — подумал он, оглядывая тунику.
В итоге в день праздника Ромка, сияя как зимняя ёлочка, вышел на свет солнышка в этой самой черно-кожаной гамме с черепками, улыбаясь во все здоровые крепкие зубы. Это была счастливая и довольная улыбка. Карие глаза играли тёплыми радостными огоньками. Он, находясь в превосходном настроении, повесил на плечо свою любимую сумку, закрыл дверь дома и пошёл куда следует, кивая по дороге знакомым.
Улица была заполнена пряными запахами праздничной еды, духов путан, одеколонами знати. Ромка решил собравшихся немного обойти, — из-за совсем не выдающегося роста подобные толпы его раздражали. Он, ловко лавируя между перекрёстками и переулками, наконец, выбрался на площадь, где должно было случиться главное для него таинство — состязание музыкантов и певцов.
В отличие от седых и строгих коллег, Ромка любил все песни, а не только сложносочинённую классику. И песен он знал очень много. Некоторые были откровенно детскими, некоторые в приличном обществе петь было нельзя ни при каких обстоятельствах, — да и неприличное общество от некоторых из этих шлягеров точно было покраснело, — некоторые были длинные и грустные, а некоторые в три повторяющиеся строчки и не имевшие никакого смысла. Ромка любил все песни, старательно их заучивал.
Немного потерявшись, он обратился к тучному вигилу в праздничной форме.
— Дядь офицер, а скажите...
Офицер взмахом руки прервал полурослика, а взмахом второй передал его какому-то человеку-подростку, стоящему рядом. Судя по нервному взгляду, красным глазам и взъерошенной причёске, подросток был волонтёр.
— Этот парень тебе сейчас всё объяснит, — сказал он степенно.
Ромка подарил парню, который должен был ему все объяснить, полный надежды и веры в лучшее взгляд. Тот посмотрел на лалафеля в ответ, причем посмотрел как-то странно, но заучено начал перечислять варианты отдыха, соревнований и развратного досуга. Лалафель потер брови и про себя решил, что разлагаются духовно здесь очень даже умело и со вкусом. Ладно, — подумал он, — всё не съешь, везде не развлечёшься. Без фанатизма отдыхаем, в общем, времени до выступления музыкантов не так много.
— ...эта музыка популярна во всём мире. Даже наши северные соседи гномы предпочитают иной раз заменить поход в любимую...
— Во, — остановил парня Ромка. — Раз популярна во всем мире, да настолько, что может заменить поход в любимую, тогда на этом и остановимся. Против мира не попрешь. Что ж мы, необразованные неучи какие или злодеи? Нет-нет, мы за мир! Это мне куда? Прямо во двор и налево?
— Э... нет, — растерялся собеседник. — Это... вон туда.
— Спасибо, сына. Хороших тебе выходных.
Ромка и без него уже знал, что "вон туда". Острый слух равнинного лалафеля уловил доносящиеся из красивых цирковых шатров первые аккорды вступления известной гномьей песни "В Гидерхольм по этапу". В ней было сто восемнадцать куплетов, так что можно было не торопиться.
Полурослик воспрянул духом, поправил чёрную тунику и, звеня невозможно крутыми ботинками, пошагал к шатрам.