Время в лаборатории, казалось, не играло никакой роли в принципе. Это было абстрактное понятие, которому иногда разрешалось заглянуть, но исключительно для работы, не более, и, стоило ему только исполнить свою часть миссии, оно, пристыженное своим естеством, обязано было выйти за порог обители, куда никогда не проникал естественный свет, и только  магические светильники да керосиновые лампы освещали своим тусклым светом рабочую зону, а по-совместительству убежище эльфа, где он пребывал большую часть времени. Особенно когда стоило только очередной идее посетить его голову. Ему нравилась подобная атмосфера, она как-то по-своему располагала, позволяла сосредоточиться на работе и не отвлекаться на мелочи и пустяки, присущие другим живым существам. Только тёплый свет, едва дотягивавшийся до многих вещей в помещении, но при этом ярко освещавший всё то, что было необходимо Гладиусу в тот или иной момент времени.
Хотя, именно сейчас этот самый тусклый свет мог позволить разглядеть собственно основного обитателя этого "скромного" уголка среди всех книг и чертежей, большая часть которых была аккурат возле дивана, на котором тот уютно расположился. Вытянувшись во весь рост и закинув руку за голову, Вермилифимион дремал, закинув ноги на подлокотник, и, казалось, ни на что в целом не обращал внимания. Даже на глазах его красовались гогглы, удивительным образом съехавшие со лба сонного эльфа на переносицу. Возможно, его же стараниями, когда сквозь сон тот решил почесаться и вышло что вышло, зато сейчас очки вроде бы съехали правильно, а вроде складывалось впечатление, что они немного косо разместились, пока эльф продолжал спать, наслаждаясь сонной негой, в которую его "перенесло" стараниями усталости после долгих исследований новой взрывной смеси с разъедающим эффектом, взявшей верх над ушастиком, и зелья, которое он принял несколькими часами ранее, от чего его сознание плавно от эффекта  этого "дивного напитка" перешло в здоровый крепкий насыщенный сон, которого ему так не хватало всё то время, что он работал над составом. От того могло показаться, что Гладиус был слишком беспечен, и спал так сладко, что будить его было грешно, и только изувер или кто-то важный мог покуситься на "святое" и растолкать эту сонную моську, лениво перевернувшуюся на бок, свесив руку с дивана, едва касаясь кончиками пальцев тёплого деревянного пола, аккурат там, где он сам же вырезал небольшую зарисовку разрывного снаряда, который ему приснился, а карандаша и бумаги под рукой попросту не оказалось. И именно в таком виде его и могла застать подруга.
В прочем, это было куда лучше, чем во время испытания одного состава, когда произошло небольшое чп из-за того, что он немного недооценил эффективность одной из его составляющих. Тут по крайней мере никто не мог получить неожиданную травму, если, конечно, не наклонять лицо слишком близко, а то резкий рывок  пробуждения мог привести к болезненным последствиям.

Вставать не хотелось, просыпаться и подавно, и сознание Гладиуса отчаянно цеплялось всеми правдами и неправдами за сон, не позволяя вырвать себя в холодный и жестокий мир реальности, где фантазии были ограничены физическими возможностями и доступностью тех или иных средств. Проще говоря, вырываться из мира грёз ему совершенно не хотелось, когда он смотрел очередной сон и полностью наслаждался мирами, открывшимися ему, такими яркими, насыщенными, полными невероятных событий, вдохновляющих и воодушевляющих, такие незабываемых, что...наверняка забудутся, стоит лишь открыть глаза. А потому просто жизненно необходимо было насладиться ими сполна, чем он пытался заняться, но, увы, растревоженный, Гладиус просто не мог остаться здесь на хотя бы пять заветных минуточек. Даже несмотря на то, что будившая его Гадость была созданием, которое не подымет руку на скромного гения, тем более в его лаборатории.
Хотя письмоприкладство можно было считать рукоприкладством?
Наверное, потом ему стоило об этом подумать.
Пока что же, растопырив длинные уши, вокруг которых часть коротких прядок создавала пушистые "завихрения", Гладиус сумел оторвать свою морду лица от дивана и приподнят голову, не без труда разлепив сапфировые глаза и довольно нелепо уставившись на химеру. Притом трудно было с первого взгляда понять, то ли он всё ещё спит, то ли фокусирует внимание на одном единственном живом существе помимо него самого. Стоило отметить, что второй вариант был выигрышным, хотя по всем параметрам Гладиус выглядел не до конца проснувшимся, настолько, что письмо так и покачивалось на голове ушастого, пока он приподнимался на локтях и принимал сидячее положение, широко зевнув и одним резким движением зачеса непослушную серебристую чёлку назад.
- Быстро же ты, - пробормотал он, повторив зевок и только после рука его шлёпнулась на макушку, поймав уже начавшее съезжать куда-то за спину письмецо, в сторону которого он и скосил оба глаза. Они продолжали наблюдать за письмом, пока то не легло на диван рядом, там, где не так давно лежала макушка эльфа. А может и не очень быстро и он сам продрых... Честно, трудно следить за временем спросоня, пока ты борешься с желанием просто взять и отрубиться. Снова. Вместо этого рука его потянулась куда-то под кровать, из-под которой он выудил заветный пузырёк и, откупорив его, вдохнул содержимое, отдающее запахом вина, шоколада и ментола. От этой смесь взгляд его стал куда более ясным, даже, можно сказать, разумным, чтобы вести беседы с Филф, степень недовольства которой прекрасно выдавалась хвостиком, к которому, будь он под зельем, руки сами бы потянулись, как у маленького эльфёнка к игрушке. - А, да, кстати о награде, - которая тут была ни к чему. Ну,  он же не виноват, что все его"вкусняшки" не подходили для Гадости. Кто-то бы сказал, мол, на то и расчёт, но на самом деле всё было куда сложнее.
Со скрипом поднявшись с дивана, эльф упёр руки в бока и наклонился в одну сторону, в другую, прикидывая, чем он мог угостить Гадость в пределах своей лаборатории и что не сработало бы как разновидность наркотика. Вот уж чего, а опытов на Десяти Пальцах он никогда не проводил, и тем более на Филф, а потому...потому докочевав до рабочего стола, скрипя сапогами, он уселся напротив одного из ящиков и с шорохом тот вытянул.
- Сейчас... - пробормотал эльф, перебирая звякающее содержимое, пока, наконец, не достал то, что искал. Коробочку, в которую не могло проникнуть ничего извне без желания владельца. Идеальная закупорка,  сохранение нужной температуры, компактность и много иных плюшек, вытекаших в одно единственное: "Эта вещь должна быть у каждого". Но была она в таком исполнении только у Гладиуса. Который, скользнув по узорчатому замку пальцем, достал из коробочки заветное лакомство. - Ладно уж, берёг на случай приступа вдохновения, - проговорил Вермилифимон, протянув руку и отдав гадости несколько ломтиков вяленого мяска. Остальное отправилось в коробочку, а сам эльф дюже быстро переместился от стола к дивану, только что не рухнув на него и ловким движением пальцев ровно порвав бумажный конверт, высвобождая содержимое, начертанное на желтоватой бумаге.